В полемике против «демократий» Запада критикуется консенсус большинства лидеров. Но в США стать сенатором стоит миллионы долларов
На Западе распространилось пропагандистское упрощение, cогласно которому «народные демократии» были «однопартийными режимами»
В течение сорока лет существования так называемых «народных демократий» в Центрально-Восточной Европе (1946–1990 гг.) на Западе предлагалось представить эти политико-государственные реалии так, что они находились в режим «единой партии». Это было главным образом пропагандистское упрощение, уподоблявшее, без всякого различия, эти политические системы (отличные друг от друга и основанные в различных случаях на коалициях партий) с однопартийной системой, утвердившейся в СССР с захватом власти большевистской партии. Это не было научным суждением.
«Научизация» заключалась в отрицании политического смысла этих коалиций. Однако реальность не удалось полностью скрыть. Так, например, в определенный момент можно было отметить, что эти коалиции не были фиктивными: в 1990 году в Берлине появился канцлер Де Мезьер, выходец из восточногерманского ХДС (значит, в ГДР существовал ХДС). А в Польше значительное влияние имела Крестьянская партия, союзница ПОРП (Польской объединенной рабочей партии), отличившаяся прежде всего замедлением коллективизации сельскохозяйственной собственности, которая фактически не реализовалась в «социалистической» Польше. Еще более различной была ситуация в Венгрии, где примерно половина латифундии (сельских земель) принадлежала церкви.
Однако полемика сосредоточилась вокруг единственной доминирующей партии в СССР, при этом намеренно игнорировался установленный исторический факт: то есть, революции почти всегда приводят в качестве долгосрочного эффекта к доминированию партии, которая привела их к победе (Франция 1793 г., Россия 1917 г., Югославия 1945 г., Китай 1949 г., Куба 1959 г. и т. д.). Естественно, история на месте не стоит, и рано или поздно это господство вступает в кризис: по многим причинам, самой сильной из которых является смена все более новых поколений и вытекающая из этого (почти) невозможность «передачи» опыта и его возобновления.
Когда европейские «социалистические» системы рухнули, каждая по конкретным причинам, западная пропаганда, до этого привыкшая к некоторым обнадеживающим и, на Западе, эффективным штампам, оказалась в растерянности. Но вскоре она пришла в себя. Досадно было то, что, например, в Польше и Венгрии после 1989 года социалистические партии, возникшие из распавшихся политических образований предыдущего периода, вернулись к власти через выборы, которые больше не контролировались гегемонистской силой. И поэтому ведомства, ответственные, особенно в США, за проведение выборов в других странах, усердно работали над тем, чтобы облегчить в последующих избирательных испытаниях победу политических сил, которые считались более приемлемыми, более склонными (и готовыми войти в органы, управляемые США – НАТО, и Германией – ЕС). Поэтому очень скоро им пришлось проглотить Качиньских в Польше и Орбанов в Венгрии. Для Югославии, где социалистическая власть была более прочной, необходимо было приступить к «отделению», контролируемому и поощряемому из-за границы (прежде всего Хорватии, затем Боснии, затем Косово, которое быстро стало рассадником воинов ИГИЛ: досадные обстоятельства, не предусмотренные «демократическими носителями» США и ЕС). Однако в этом случае для победы потребовалась настоящая война НАТО против Югославии (1999 г.) с бомбардировками Белграда, к которым по глупости присоединилось и итальянское правительство.
«Демократура» – это лексическое изобретение, призванное заклеймить любого, кто не подчиняется фундаментализму НАТО-ЕС
Говоря о бомбежках, некоторые проблемы создал тот факт, что пришедший к власти в Москве американский ставленник Борис Ельцин разбомбил свой парламент (Думу), председатель которого Хасбулатов не подчинялся. В какой-то момент отвлечения внимания, который был быстро устранен путем бросания таких слов, как «шутник, пьяница и т.д.», как написала итальянская газета «Corriere della sera» после артобстрела Думы: переворот Ельцина. Но этот президент был другом, и все было в порядке. И его переизбрание было организовано прямо из Вашингтона со всеми «инструментами», с помощью которых обычно побеждают на выборах.
Цель была слишком большой: превратить Россию в вассальное государство НАТО. Именно из национальной реакции против этого «большого переворота» возник Путин, умеющий шаг за шагом обратить эту тенденцию вспять: на внутреннем (ограничивая чрезмерную власть новых олигархов, процветавших при дворе Ельцина) и на международном уровне (чтобы НАТО, то есть США, относились к России на равных).
В этот момент в пропагандистском очаге НАТО-ЕС начала распространяться псевдоконцепция «демократуры» – лексическое изобретение, призванное заклеймить любого, кто не подчиняется фундаментализму НАТО-ЕС. Конечно, этот термин бессодержателен: поскольку уже невозможно было выступать против «однопартийного режима», все равно необходимо было заклеймить новую, нежелательную реальность страны, которая все еще очень сильна на различных уровнях, и больше не склонна к тому, чтобы у нее грабили ресурсы и богатства, и, что самое досадное, периодически проводила выборы и была виновата в подтверждении консенсуса своего собственного руководства. Отсюда и неуместный неологизм, который постоянно возникает, в том числе с помощью групп внутри нынешней бесспорно многопартийной России, которые активно отстаивают доводы тех, кто предпочитал послушного Ельцина. Репрессии против этих групп являются жесткими и преследующими: мало чем отличаются от таких процедур, как объявление вне закона и преследование в США и Западной Германии коммунистических партий и их лидеров во время холодной войны.
Но наиболее характерным аспектом нынешней волны пропаганды является то, что она исходит из евро-североамериканского Запада, в котором состояние здоровья политической демократии (понимаемой как борьба между партиями разных или противоположных тенденций) сейчас очень плохое: не только потому, что прогулы теперь являются массовыми и не могут быть исправлены, но прежде всего из-за окончательного и по сути антидемократического сопряжения между богатством и избирательным механизмом. Еще в мае 1990 года американский политолог близкий к Демократической партии Джозеф Ла Паломбара, заявил (и его жалоба также широко распространялась в итальянской прессе), что для того, чтобы получить место в Сенате США, стоимость «кампании» в итальянских лирах была эквивалентна примерно 40 миллиардам. Мы знаем, что эта практика постепенно становится все более и более непристойной.
В заключение давайте вспомним, что доминирующий (журналистский) пуританизм по отношению к так называемым «демократам» был совершенно чужд мышлению и лексикону важных и неожиданных «западных» представителей, таких как Уинстон Черчилль. В январе 1927 и феврале 1933 года он неоднократно выражал живое восхищение Муссолини (в 1927 году он был принят им в Палаццо Венеции). Он называл его «величайшим из ныне живущих государственных деятелей», «реинкарнацией римского гения» и т.д. Но прежде всего он хотел публично заявить, что Муссолини пользовался «полным согласием» итальянского народа (интервью в британском посольстве в Риме, январь 1927 г.): за два с половиной года до этого был убит Маттеотти, а к ноябрю 1926 г. были запрещены все партии, кроме фашистской. Возможно, его следовало предупредить, что это может быть «демократурой».
Сегодня, примерно через столетие после того, как Черчилль влюбился в дуче, мы узнаем из авторитетных источников, что в избирательных кампаниях Запада (от Тайваня до США) будет возможно – с использованием искусственного интеллекта руками магната Маска – создание и распространение ложных и разрушительных речей любого лидера или кандидата.
Конечная точка великолепной политической модели безнадежно скомпрометирована.
